>>> Общий зал.
Феликс лениво устроился на диване, привычным движением закинув ногу за ногу. Он проводил взглядом слишком суетившуюся обслугу, мимоходом припоминая, сколько же денег взял с собой. Получалось, что хватит погулять с лихвой, что несколько обрадовало вампира. В целом, было заметно, что спокойствие Таллента, а вместе с ним и его уверенность в себе, поднялись еще на пунктик выше: он чувствовал себя гораздо свободнее в тихой, уютной комнатке наедине с мальчишкой, чем в глухом зале с психоделической подсветкой, которая иной раз больно резала глаза.
Кстати, о мальчишке... Аш повел себя весьма достойно, мысленно Феликс даже отдал ему должное, но ничего не сказал: какой смысл? Хотя в какой-то момент вампир очень четко почуял блеф, но обслуга даже не заикнулась.
"Либо дураки, либо, как всегда, я произвожу впечатление слишком богатенького и слишком легковерного идиота..."
Ему даже стало смешно, что могла вообразить себе сердобольная мадам, которая проводила их в эту комнатку и подала полотенце и меню.
Впрочем, долго обдумывать эту мысль ему не пришлось. Мальчишка начал стаскивать с себя уже начавшие пропитываться ликером и водкой вещи. Убийственное сочетание. Хотя вампир довольно быстро вспомнил, что одежда не принадлежала мальчишке. Так что, неважно, пусть выкручивается потом сам...
Эта мысль подняла его и без того уже не такое флегматичное настроение. Да и предвкушение легкой авантюры кружило голову. Таллент оценивающе окинул взглядом фигуру Аша, отмечая мелкие детали. Мальчишка был действительно красив. В отличие от Феликса он не был таким худым, но от этого весь облик не становился менее чудесным и невесомым. Вампир легким движением избавился от плаща и цилиндра, затем, словно прикидывая, оглядел свою рубашку, покачал головой и принялся расстегивать пуговицы.
- Она жутко дорогая, не хотелось бы испортить еще и мои вещи, - с милой улыбкой пояснил Таллент, сваливая рубашку в небрежную кучу вместе с плащом. Он потянулся, легко подцепил ногтями полотенце, ловко перекинул его в другую руку и подошел вплотную к полураздетому Ашу и провел кончиками пальцев по его груди, а затем  - по животу, после чего, чуть высунув язык и прикусив его зубами, облизал их. Надо ли говорить, что каждое его движение было выверено очень четко, было рассчитано на строго определенные реакции... И что Феликс был бы удивлен и раздосадован, если бы дальше все пошло не по его плану.
- Чтож, тебя я практически не облил, что несказанно радует, - он искренне изобразил на лице облегчение, после чего резко отвернулся и окинул внимательным взглядом испорченную рубашку и пятно на жилете. Спасти их было нетрудно, ткань довольно легко подчинялась влажному полотенцу, а потому буквально через минуту на расстеленной на спинке кресла рубашке красовалось лишь влажное пятно от воды. За этим проследовало и триумфальное, но не менее быстрое спасение жилета.
Таллент через плечо взглянул на Аша и, прищурившись, улыбнулся.
- Я справился с задачей. Думаю, мне полагается награда за отлично выполненную работу, - он развернулся в три четверти, вновь всепроникающим взглядом окинув фигуру мальчишки. Несмотря ни на что у Феликс складывалось четкое впечатление, что он мог бы смотреть на тело и лицо Аша вечно, просто наслаждаясь его красотой. И вместе с тем ему хотелось ощутить между пальцев эти чудесные волосы, дотронуться до гладкой кожи. На мгновение вернулся страх и тоска, сожаление от того, что на следующее утро все будет по-старому... Но поглощенный созерцанием живого божества, вампир быстро отставил ее в сторону, как пустую бутылку. Погоревать он мог и потом. И именно так он и собирался сделать, но уже после. Гораздо лучше жалеть, когда ты сделал все, что мог, чем когда ты упустил возможность...

На самом деле, при всей своей любви к красивым и дорогим вещам, при всей своей педантичности, Феликс ненавидел чистить одежду, И сделал он это только по одной причине: он не хотел, чтобы игра потеряла свою новизну, увязла в море банальности. Его жизнь и так была невероятно скучной, за исключением редких вспышек неприятностей. А потому столь чудесный, даже сказочный момент, Таллент не хотел отравлять чем-либо банальным. Да и потом, ему хотелось заслужить, по-настоящему заслужить свой маленький "приз".
- Я надеюсь, это будет достойная награда... - он позволил себе усмехнуться, глядя на Аша сверху.
Мальчишка действовал умело, но дело было даже не в этом. Глупость, но на секунду вампиру показалось, что действуй Аш хоть в десятки раз менее искусно и ловко, у него все равно бы сейчас встало. Похвастаться неуемным либидо Таллент особо никогда не мог: он по натуре был склонен к созерцанию. А набравшись восточной мудрости, вампир окончательно смирился с ролью наблюдателя, который не будет рвать прекрасный цветок... В прочем, срывать прекрасные цветы, а вернее, попросту отнимать у них жизнь, ему все равно приходилось. Но Феликс старался об этом не думать. Сейчас мысль о том, что он - не человек, что он убивает точно таких же мальчишек ("О, нет, далеко не таких же!.. Твои обычные жертвы ни в какое сравнение с ним не идут!"), чтобы жить, казалась ему абсурдной. Словно весь мир за пределами этой комнаты перестал существовать, словно время остановилось...
Феликс продолжал глядеть сверху вниз. Несмотря на чуть прикушенную губу, глаза его откровенно смеялись, отказываясь выдавать легкую панику, которая его охватила.
"К тебе прикоснется кто-то другой. Учти, я тебя предупреждал, что ничего хорошего не будет", - вновь подал голос разум. Ни на какие аргументы вампира из серии "Какая, к черту, разница, можно подумать, что для меня такая ситуация не знакома?!" этот самый голос поддаваться не хотел. Таллент был удивлен в который раз, но рыжий мальчишка выбивал его из колеи. Нет, все планы Феликса Аш расстроить не мог, все равно все получалось так, как рассчитывал вампир, но его собственные реакции ставили его в тупик. В прочем, он старался этого не показывать и делал это довольно успешно.
Чтобы отвлечься, Таллент одной рукой ласково, почти нежно коснулся рыжих волос, мгновенно потеряв ощущение реальности и самой комнаты от их мягкости, от того, как гладкие волосы едва слышно шуршали под ладонью... Да, в такие моменты Феликс не мог понять, что бы с ним стало без его обостренного слуха, без очень ясного чувства осязания, которое, к сожалению, приходилось во многом блокировать. Но сейчас в том не было практически никакой необходимости, и Таллент запустил и другую руку в волосы, наслаждаясь ощущением их текстуры.
Шутка природы заключалась еще и в том, что сам вампир мог дотрагиваться до человека, практически не испытывая неудобств. Не до каждого, разумеется, но в целом, с этой точки зрения все было нормально, особенно. если на руках были перчатки. Но прикосновения других людей иногда ввергали его в ступор.
Мир постепенно сжимался. То он принял размеры комнаты, то и вовсе осталось каких-то пара метров. Феликс поражался тому, что в сущности, ничего не произошло, а на него уже нахлынула безумная гамма эмоций, в том числе и счастье. Детское и бескорыстное счастье, которого вампир не испытывал никогда.

Оставшись окончательно и бесповоротно без одежды, Феликс снова взглянул вниз, на этот раз на себя. Нет, разумеется, ничего нового он не увидел, третья рука не росла из груди, да и второй член пока не вырос. Однако вопреки всем сказкам о различной нечисти, его тело все-таки медленно менялось, хотя понять, в чем точно состояли эти изменения, было проблематично.
Просто на фоне другого тела его собственного показалось ему совершенно неживым и несуществующим. К тому же, контрастно смотрелись его черные перчатки: из-за них бледность кожи была еще более заметна, да и вообще, выглядело это несколько странно. Но снимать их он не собирался. По правде говоря, в планы вампира не входило оставаться в таком виде в принципе. Он совершенно отвык от этого, вдобавок, было холодно.
Не желая слышать, что о нем думает мальчишка, Таллент просто заблокировал сознание. Ему не хотелось отравлять себе жизнь хоть чем-то, а несомненно, что Аш сообразил для себя что-нибудь нелестное в адрес вампира. К тому же, Феликс был слишком заворожен, его собственные ощущения, казалось, подводили его.
Таллент не мог заставить себя чувствовать, как человек, а потому даже против воли он ощущал не только жар языка и рта, которые, словно концентрические круги, словно маленькая пропасть из зыбучего песка, затягивали, давали иллюзию своей бесконечности, но и тихий убыстряющийся при вдохе и чуть ослабевающий на выдохе стук сердца, такого сладкого и такого же горячего, как и весь мальчишка.
На секунду Феликсу даже показалось, что Аша просто лихорадит, но потом он сообразил, что для людей такая реакция нормальна... В прочем, самому вампиру ничего подобного не довелось испытать при жизни.
И все же, когда мальчишка поцеловал его в шею, Таллент чуть не отшатнулся, больше по привычке, чем от реальной угрозы. Лишь когда Аш отстранился, Феликс понял, насколько приятным и неповторимым был этот поцелуй. Вампир потянулся к мальчишке, обнял его руками за талию и провел по кушаку, перехватил руки и ловко развязал совершенно ненужный аксессуар. В прочем, с такой ситуации любой предмет гардероба становился лишним, о чем Таллент и не преминул напомнить, расстегнув на мальчишке брюки и ловко сдернув их с узких бедер, одновременно с этим ногтями зацепив и трусы, которые тоже полетели на пол.
Вампиру совершенно не хотелось нарушать установившуюся тишину, которая после громкости музыки и шума толпы казалась чем-то эфемерным и нереальным, вместе с тем хотелось что-то сказать, но никаких мыслей и идей по этому поводу у Феликса не было. Вместо этого вампир вновь обнял Аша за талию, прижавшись к нему всем телом, и на мгновение закрыл глаза, прижался носом к виску, вдыхая теплый и чуть сладковатый запах. Затем он плавно выгнулся и, не выпуская мальчишку из рук, коснулся языком горла, медленно провел дорожку к основанию ключиц, чуть задержавшись возле кадыка. Талленту ничуть не хотелось спешить, однако одну руку, чуть надавив ногтями, он перевел со спины на живот, перевернул пальцами вниз и, чуть надавливая, опустил ладонь, пробежался пальцами по члену и сжал его.
Каково было мальчишке ощущать на себе холодный пальцы и теплую ткань перчаток, Феликс не знал, да и не задумывался.

Феликс дал возможность мальчишке перехватить инициативу, лишь слегка поднял одну бровь, едва его усадили в кресло. Безусловно, если бы вампиру было все равно, Аш ни за что не смог бы усадить его в кресло, лишь надавив на плечи. Но Талленту было далеко не все равно. Иллюзорность происходящего, неверие в саму ситуацию и просто выключенные, словно электрическая лампочка, предчувствия и телепатия, дарили ощущение глубокого сна, от которого не хотелось просыпаться. А потому Феликс безропотно уступил, прекрасно понимая, что ведущая роль все равно останется за ним.
И, естественно, он был прав. На секунду вампир задумался о том, не было ли больно мальчишке. Но эта мысль быстро потонула в водовороте эмоций. Таллент мог припомнить и пересчитать пальцами одной руки все те случаи, когда его разум захлестывался эмоциями настолько, что отказывался работать. И сейчас Феликс понял, что к этим редким исключениям добавилось еще одно, и оно находится прямо перед ним. Протянув руки, вампир положил их на бедра мальчишке, удобно ухватившись на тазобедренные кости и потянув на себя. На самом деле, он едва касался их ладонями, но чувствуя, как перемещается кость и мышца под тонким слоем кожи, Таллент понял, что у мальчишки останутся синяки. И вновь разум, едва проявив хоть какую-то незначительную активность, улетучился, словно его никогда и не было.
Не было и никакого волнения за Кристофера и Маило. Скорее всего, если бы сейчас кто-то произнес их имена, то Феликс бы удивленно воззрился на этого идиота и "на голубом глазу" заявил бы, что не знает, о ком идет речь.
Вампир и напрочь забыл, что имеет дело с живым человеком. Он вновь взял главную роль на себя, казалось, что он сам поднимает мальчишку, да еще и так легко, словно это была тряпичная кукла, хотя сам Таллент весил значительно меньше Аша. Первые пару толчков он старался двигаться несильно, правда, его руки и так держали мальчишку, словно закованным в цепи. Дальше остатки самоконтроля, равно как и все барьеры, покинули его, и он начал двигаться с остервенением, жестко и сильно, наплевав на все и вся. Тут разум вновь подал голос, напомнив о том, как чудесно иметь перчатки. Ведь именно сейчас, когда Феликс себя совершенно не контролировал, он мог бы случайно дотронуться ладонью до Аша, и кто знает, чем бы это могло кончиться для обоих.
Одной рукой он обнял мальчишку за талию, притянув его еще ближе к себе, а другая вновь затерялась в его чудесных волосах. Несмотря на то, что вампир практически не использовал никакие человеческие функции организма, его дыхание было тяжелым и ужасно сбитым, он чувствовал резь в груди при каждом вздохе, которые по оттенку чуть отдавали в хрип. Таллент прикусил мочку уха Аша, стараясь не прокусить ее вовсе. Ему невероятно нравился запах мальчишки.
Между тем, снизу, от члена поднималась теплая волна, разливающаяся по организму. Такое тепло, даже жар, Феликс чувствовал только в тот самый момент, когда пил чью-нибудь кровь, но сейчас ему казалось, что то чувство было в десятки раз слабее. Безусловно, его собственная температура несильно изменилась, но вампиру казалось, будто внутри разливается нечто горячее, вязкое, обжигающее внутренности...
Он вновь уткнулся мальчишке носом в висок. Ему безумно хотелось его поцеловать, но осторожность сдерживала Таллента, а потому он лишь наслаждался чудесным запахом кожи и ее теплом. Он изо всех сил сдержался, чтобы не укусить Аша в тот момент, когда почувствовал приближение оргазма. Когда Феликс кончал, он лишь провел ногтями пять горизонтальных полосок на пояснице мальчишки, после чего откинулся в кресле, все еще держа Аша в своих руках. На его губах блуждала легкая улыбка, которая давала понять, что вампир согласен продолжить.

Отредактировано Felix (2009-08-18 23:50:00)

Все видимое спокойствие и вся расслабленность сводились к тому, чтобы восстановить дыхание. Сил было еще полно, хоть небольшая тяжесть, а вместе с ней и удовлетворение наполнили тело Феликса. После того, как мальчишка принялся целовать его, тяжесть стала ощутимее, а к коже словно прислоняли куски серебра. Внезапно вампира поразило словно громом: что было бы, если бы ему не повезло, и он укусил бы не правое, а левое ухо? Эта мысль едва не вывела его из того расслабленного состояния, делавшего его похожим на сытого льва, но на будущее сам для себя Таллент решил быть осторожнее. Да и мысль вновь испарилась, уступив место сладкому жжению на коже, оставшемуся от легких поцелуев.
Вкус мальчишки... Этот привкус, казалось, что он останется навсегда лишь от одного легкого поцелуя в губы. Безумно хотелось вновь выключить тормоза и поцеловать мягкие горячие губы, но, игнорируя желание, вампир ничего не сделал, лишь плавно опустил вторую руку с затылка на поясницу и чуть сильнее сжал талию Аша, согнулся и, изо всех сил себя контролируя, лизнул мочку уха и чуть втянул ее в себя, пока кровь не перестала сочиться из ранки. Если бы в этот самый момент мозг опять вылетел в форточку, мальчишка был бы уже мертв, но, к счастью, разум господина Таллента покинул еще не до конца и не навечно.
Кровь Аша была еще более сладкой, чем он мог себе представить. Да и весь мальчишка принадлежал к категории "Лучше, чем можно себе представить". Сладкие алые капли, казалось, имели какое-то наркотическое свойство. Если бы вампир не был абсолютно сыт... Ох, ничего хорошего бы это не сулило. Мысленно он радовался своей предусмотрительности, которая вновь сослужила ему добрую службу.
- Тебе больно? Прости, - верх остроумия и гениальности, но не извиниться Феликсу не позволял характер. Он действительно не хотел, чтобы с мальчишкой что-то случилось... Именно поэтому вампир держался и не кусал его. Ну, а еще потому, что Аш был действительно красив и невероятно талантлив, хотя бы в одной области кроме искусства танца.
К тому же он чувствовал, что нужно сказать что-то. Хоть что-то, пусть это и будет полным бредом, но сейчас тишина вдруг показалась лишней, и от нее Таллент старался избавиться, слишком уж она давила на уши.
Чуть опустив глаза, Феликс заметил движения мальчишки и вновь перевел одну руку вперед, сжав член. В прочем, он тут же понял, что ему хотелось доставить мальчишке удовольствие, все-таки Аш того заслуживал... Он был слишком хорош для того чтобы отпускать его просто так.
А потому Таллент вновь положил руки на бедра, отметив, что там, где особенно сильно выступали кости, кожа уже посинела, и чуть подтолкнул мальчишку, чтобы тот встал. Затем он перехватил его повыше, оставив синяки еще и на ребрах, практически поставив Аша на ноги и одновременно поднимая себя любимого с уже нагретого кресла. Оказавшись лицом к лицу с мальчишкой, так, что их носы разделяли жалкие два сантиметра, вампир одной рукой обнял рыжего, за спиной перехватился за противоположное плечо и резко развернул Аша спиной к дивану, стоящему неподалеку. Ну и плевать, что там одежда!.. Плевать, что она помнется.
"Плевать" - не совсем верное слово, но "старческий маразм" подходил еще меньше. Да и оккупировать кресло было бы совсем банально, а потому легким толчком в грудь Таллент отправил мальчишку на диван. Сам же Феликс встал на колени (между прочим, наплевав на гордость, хотя, какая, к черту, гордость, когда перед ним такое чудо!) и одной рукой придерживая член Аша, наклонился вслед к нему всем телом, лизнул головку один раз, затем другой, после чего медленно взял его в рот. За годы практики вампир научился действовать так, что его клыки не мешали практически ничему. Целоваться было все же риском, но минет делать ничто ему не мешало. Тем более, когда речь шла о настолько чудесном мальчишке.

Феликс полностью сконцентрировался на движении языка, на скольжении гладкой влажной от его слюны кожи. От стонов Аша кружилась голова, мир уплывал, словно его выдергивали прямо из-под ног, и все это лишь подхлестывало и заставляло двигаться то резко, то плавно. Казалось, что мышцы горла перестали существовать, что все, что у вампира осталось, это язык, щеки, которыми он умудрился пару раз чуть сдавить член, поддразнивая партнера, и ладонь, обтянутая тканью перчатки, ласкающая основание и яички.
Честно говоря, от такой радости, как глотать сперму, Таллент давно отвык, и даже не думал привыкать обратно. Он боялся, что не справится с дыханием или еще с чем-нибудь, но вспомнил об этом лишь за секунду до финала. К счастью, все прошло гладко, даже на удивление хорошо. Так Феликс себя давно не чувствовал, а едва проглотив сперму, он вспомнил то, что услышал лишь однажды: у крови и спермы был схожий химический состав. Это несколько обнадежило, хотя бы морально, в прочем, сказать, что вампиру не нравились его предыдущие ходы, было нельзя. Он был удивлен своими же действиями, он был поражен тем, какие реакции в его душе пробуждал Аш, но вместе с тем, ему это чертовски понравилось. Можно было даже сказать, что Таллент был счастлив. А еще в его голову вдруг вернулись мысли, первая же из которых заставила Феликса удивиться еще больше.
"А ты перестал его даже мысленно называть "мальчишкой"", - разум был прав. Сейчас никакого другого слова, кроме как "Аш" в голове не оставалось. Совершенно не хотелось хоть в чем-то принижать рыжего, несмотря на брезгливость в отношении всего рода человеческого в общем. Он выпрямился и внимательно посмотрел в лицо юноши и с искренней улыбкой ответил:
- Как и ты, - голос вампира был более хриплым, чем обычно, но в целом он мало отличался от обычного. Таллент потянулся к спинке  дивана, на которой все еще лежало полотенце поверх рубашки Аша, и, подцепив это самое полотенце ногтями, несильно запустил им в юношу, угодив ему в живот. Затем он отыскал свои брюки, небрежно кинутые Ашем в другое кресло, надел их, придирчиво осмотрев на предмет пятен или складок, затем нашел рубашку, сложенную на спинке кресла, накинул ее и, подождав пока юноша приведет себя в порядок и хоть как-нибудь оденется, а именно натянет на себя половину изначального гардероба, нажал на кнопку звонка, чтобы вызвать официантку.
Ему захотелось выпить, разумеется, чисто для вкуса, хотя он был уверен, что Аш точно захочет что-то заказать.
Для того чтобы вновь почувствовать себя на твердой почве, Феликс залез в карман плаща, вновь извлек оттуда трубку, опиум, спички и раскурил ее. Сначала он хотел устроиться в кресле, но затем передумал и развалился в полулежащем положении на диване, перекинув одну ногу через подлокотник.
Та же самая женщина объявилась довольно быстро, и, признаться, вампир даже не знал, чего у нее попросить.
- Бренди, пожалуйста, – к счастью, его голос уже окончательно восстановился. Будь на его месте человек, он, наверное, сорвал бы себе горло, закурив после такой "разрядки", но Феликс чувствовал себя просто прекрасно. Правда, он ляпнул первое, что пришло на ум, но бренди Таллент действительно любил. Оставалось только дождаться, чего закажет Аш, а пока Феликс медленно затянулся трубкой и, вопреки своему обыкновению, запрокинул голову и выдохнул дым в потолок.

Феликс кинул косой и удивленный, жутко удивленный взгляд на юношу. Никому в голову и не приходило снимать с него перчатки, да и сам вампир не особо рвался экспериментировать. Безусловно, когда-то давно, когда такого полезного изобретения еще не было, Таллент просто носил вещи с удлиненными рукавами и был предельно осторожен... И все равно находились смельчаки, которые предпринимали столь безумные попытки. Но пока Аш просто снял перчатку, а это еще не значило ничего неприятного. И все же Феликс сжал ладонь в кулак, ничего не комментируя, но отчаянно надеясь, что до рыжего дойдет то факт, что вампиру совершенно не хотелось оставаться без перчаток.
В какой-то момент ему даже стало страшно, но внешне он не показал и тени своей растерянности. Заостренные черные ногти больно впивались в кожу, оставляя кровавые следы, - Таллент не рассчитал силы - прикосновения кожи и без того дарили несколько неприятные ощущения, но Феликс молчал, лишь подняв одну бровь и слегка настороженно рассматривая лицо Аша. Повисла довольно долгая пауза, лицо вампира постепенно приобретало сосредоточенное выражение, хотя нельзя не отметить, что Таллент был немало удивлен. Он искренне недоумевал, для его юноша пытается снять с него перчатки. Просто в голове не укладывалось, какие же у него были мотивы. Разумеется, Феликс с легкостью мог проникнуть в мысли Аша, но он страшился узнать их, хоть и отказывался признаться себе в этом.
Он даже обрадовался, когда вернулась официантка, она несколько разрядила обстановку, поставив перед ними два бокала: с бренди и вином, однако вампир все равно не двинулся с места, лишь вежливо кивнул официантке и другой рукой перехватил трубку, которая находилась во рту все это время, и аккуратно положил ее на край пепельницы.
- Благодарю Вас, ma chère, пока это все, - он не сводил глаз с рыжего, хоть и понимал, что это невероятно невежливо, так обращаться с официанткой.
"Надо будет дать ей побольше чаевых..." - рассеянно подумал Феликс.
Девушка удалилась, и на мгновение Таллент даже пожалел об этом. Он застыл, словно статуя, и не двигался. Затем резко, без предупреждения, потянулся к бокалу, взяв его второй рукой. Волосы упали на лицо, полностью заслонив его, но убирать их Феликс не стал, лишь сделал небольшой глоток из бокала и оставил его в руке. Как ни странно, в отличие от Аша, прическа Феликса практически не пострадала, что радовало вампира: никакой расчески с собой у него не было.
Между тем Таллент все еще давил ногтями на основание ладони. По руке уже сбегала тонкая струйка крови, и Фелкс мимолетом отметил, что попался: как только он разожмет ладонь, порезы тут же затянутся, и это будет подозрительно. Он постарался спрятать руку от взгляда Аша, но не особо надеялся, что это сработает.
- Ммм, может быть выпьем? Я не думаю, mon cher, что мы исчерпали все наши ресурсы и способности...

Вампир внимательно вглядывался в лицо юноши, в глазах его мелькнули непонимание, неверие, сомнение и настороженность. Он не знал, как реагировать.
"Что ты имеешь в виду? Что ты хочешь этим сказать? О боги, я совсем не понимаю тебя... Зачем ты говоришь это? И правду ли ты говоришь сейчас мне?"
От этого смятения, от неопределенности ему стало хуже, больнее, и даже показалось, что хуже, чем сейчас, вообще уже было невозможно...
- Я тоже... - голос на мгновение его подвел. Феликс ужаснулся: такого с ним не было никогда на его памяти. Вообще ни разу, ни малейшего сбоя. А сейчас – вот и все впечатление, весь пафос, вся актерская игра. Он не знает Аша и трех часов, а уже успел проколоться раз десять.
- Я тоже не желаю тебе зла. И именно поэтому... - он не смог договорить. Таллент просто не знал, что же именно он хотел сказать. Внутри что-то медленно, но неумолимо разрывалось на части от страха, а вампир практически с ужасом, практически на грани истерики наблюдал за языком и губами, которые дотрагивались до его руки. Феликс, наконец, смог оторвать взгляд от лица Аша. До этого самого момента вампир был, словно под гипнозом, но вдруг зажмурился, прикусил губу, затем и вовсе уронил голову на грудь. Он пересиливал себя, внутри словно расположилась рота солдат, которые медленно, по частям, расстреливали его изнутри, уничтожая тело и дух... Но внешне он был все таким же бледным и худым вампиром с черными прямыми волосами и кровью, стекающей по руке.
Его едва ли не колотила дрожь, но он держался... Даже несмотря на то, что кожу покрыли мурашки. Если бы сейчас кто-нибудь увидел Таллента, он бы ни за что не поверил, что этот дрожащий от собственного глупого страха мальчишка - глава клана, что он бессмертное и мудрое существо, которое успело сотворить великое множество вещей... Феликс был бы похож на ребенка, если бы не глаза, которые он вновь открыл, едва Аш сел к нему на колени. Безусловно, вампиру не было тяжело, он вообще не почувствовал веса, зато тепло чужого тела он ощутил сразу же.
"Я не хочу делать то, что может навредить тебе..." – словно эхо, стучало в его голове. Больше всего Таллент хотел громко и открыто сказать, что не понимает рыжего, спрятаться от всех и от себя в первую очередь и остаться навечно сжатым в комок. Но он не мог. Феликс беспомощно разжал руку. Инстинктивно. И тут же почувствовал легкое тепло и покалывание в ладони: кожа затягивалась. Вампиру даже не нужно было смотреть, он и так это знал, да и показывать ладонь Ашу он не хотел.
- Я не могу объяснить... Просто такое чувство, будто случится что-то плохое... Я до сих пор чувствую боль от твоего поцелуя... Словно руку пронзили насквозь... - такие приступы откровенности были и вовсе несвойственны Талленту. Феликс и сам испугался своих слов, которые по его собственному мнению, никогда не должны были быть произнесенными вслух.
Он тоже поднял свой бокал, сделал небольшой глоток и отставил его в сторону. После произнесенных вампиром слов, ему казалось, что ничего хуже уже быть не может, а потому он по-детски беспомощно уткнулся носом в плечо Аша. Ему казалось, что еще пара секунд, и юноша встанет и уйдет, а потому Талленту хотелось напоследок утонуть в его запахе и его тепле, чтобы потом было не так тяжело от того, что о слишком многое сделал и слишком много сказал.
"Едва ли кому-то может понравиться такое существо..." – с горечью подумал Феликс, едва касаясь губами ключицы юноши.

Секундная задержка - Феликс постарался найти пути к отступлению, но таковых не обнаружилось. Тогда он резко выдохнул, чувствуя, словно внутри просыпается кто-то другой. Злость не была отличительной чертой его характера, но сейчас... В глазах вампира горел поистине дьявольский огонь, а уверенная ухмылка выдавала более лаконичную версию его собственных мыслей: "Ах так?!"
По сути, хоть Таллент и ждал, что Аш сейчас уйдет, но юноша оказался гораздо лучше, чем думал Феликс, вампиру сейчас было неприятно то, как именно отреагировал рыжий. В голове его слово молотом ударяли проклятья, просыпалась практически животная агрессия, злоба, которая была способна заслонить любой разум. Из-за чего она возникла - трудно было сказать, но именно из-за этого импульса, из-за выброса адреналина ему стало почти плевать на происходящее. Захотелось просто сделать мальчишке больно. Любым способом. Он хотел разорвать его, убить, расцарапать, чтобы тот умер от потери крови... Но глупый человек сам сделал из себя живую мишень.
"Чтож, ему же хуже", – с мрачным удовольствием отметил про себя Таллент.
- Давай, действуй. Попробуй, я разрешаю. Но учти, в таком случае я уничтожу тебя, - он говорил тихо, но отчетливо, и каждое его слово сочилось злобой. Вряд ли можно было принять это за шутку, Феликс действительно был предельно серьезен.
Вампир выпрямился, выпутался из брюк, отшвырнул их пинком и, наплевав на все, без подготовки и прочих, безусловно, необходимых вещей, тремя резкими, неритмичными толчками вошел до упора. Он уже собирался продолжить, с размаху уперся руками в столешницу, как на мгновение взглянул в лицо Аша и замер. Словно опять выключили лампочку.
Юноша ведь не представлял, что его временный любовник мог быть сейчас действительно опасен. А Таллент представлял и довольно хорошо. Он знал, что в сложившейся ситуации могло произойти что угодно. Но Феликс ведь хотел, чтобы юноша непременно остался жив! Искренне желал рыжему счастья.
Волна безумия схлынула, и вампир почти с нежностью взглянул на рыжего, в очередной раз благословляя судьбу, которая посылала ему столь удивительных существ. Таллент начал двигаться после этой небольшой задержки. Медленно и плавно, упираясь руками в стол, надавливая практически всем весом, до упора входя в Аша, практически ложась на него, и неохотно отодвигаясь. Вся его злоба испарилась, время и пространство вновь перестали существовать... Он даже не мог вспомнить, из-за чего был так зол всего лишь минуту назад. Да и не хотел. Ему вновь было хорошо, чудесно, словно во сне. Но не так, как в первый раз... По-другому. Феликс даже не мог словами описать эту разницу, но она определенно была.
Медленно, постепенно он увеличивал темп, но не навязывал его, как в предыдущий раз, вампир был довольно мягок, хотя нельзя было назвать его слабым или безвольным. Его нечеловеческая сила все равно ощущалась, даже если он старался быть чутким и осторожным. Феликс предоставил Ашу свободу выбора, в каком-то смысле слова, но не более того. Это было своего рода извинение, если расценивать его с точки зрения Таллента, а потому оно было довольно условным.

На мгновение Феликс замер, услышав голос Аша. Отчасти он обдумывал его слова, но вместе с тем вампир с удовольствием уловил, что в голосе не было ненависти и горечи, хоть его несколько и напугал чересчур спокойный тон юноши.
Талленту было стыдно за себя, а потому его преследовало желание прямо сейчас все бросить, но здравый смысл не позволил Феликсу этого сделать. И еще что-то... Что-то непонятное, давно забытое, тянувшее его к стройному телу рыжеволосого юноши, что-то, позволившее этому самому мальчику остаться живым и практически невредимым, насколько это вообще было возможно, несмотря на его дерзость. В это самое "что-то" вампир не хотел верить, во что отказывался верить, отрицая себя и свои же собственные чувства.
Таллент хотел что-то ответить Ашу, но лишь неуверенно кивнул, облизал пересохшие от алкоголя губы, восстановил темп, и медленно, очень сосредоточенно провел кончиками пальцев сначала по щеке, затем соскользнул на шею, мазнул, словно кистью, по груди, зацепив ногтями сосок, пробежался по ребрам, впалому животу... И, не касаясь самой ладонью, только пальцами провел по члену. Несмотря на непривычность ощущений, Феликс не мог сказать, чтобы ему было очень страшно. Сейчас страх тонул в наслаждении, которое испытывал вампир, наслаждении, которое дарили ему движения рыжего юноши под ним.
И все-таки Таллент постепенно перебарывал себя. Он двигал пальцами в том же ритме, что и входил в Аша, и медленно, все теснее с каждым движением его ладонь прижималась к коже. Сначала едва заметно, слабо и невесомо, потом - все увереннее и сильнее. Вторая рука сместилась ближе к центру для большей устойчивости, она была лишь в паре сантиметров от головы Аша.
Движения все убыстрялись, страх полностью перестал существовать. Вернее, Феликс о нем просто не вспоминал, еле дыша от восторга, которым реагировали все его тело и вся его душа на рыжего. На резком выдохе, который мог бы сойти за тихий стон, вампир кончил, но руки от члена юноши не убрал, не остановил ее движения и не отстранился. Он чуть больше перенес вес на ноги, практически выпрямился и второй рукой чуть дрожащими пальцами коснулся ключицы Аша. Таллент с силой вел по плечу, вытягивая и направляя, заставляя рыжего поднять руку, и, наконец, провел ногтями по ладони, затем  по пальцам, коснулся кончиков пальцев подушечками. Все это время на его лице было выражение, которое присуще глупым детишкам, которые давят жуков летом, чтобы посмотреть, что внутри. Но Феликс интересовало совершенно другое: что произойдет внутри него?
Он осторожно и почти ласково соединил пальцы, почувствовав волну тепла от кожи юноши, и на мгновение их ладони соприкоснулись полностью, но все же вампир сместил руку положив ее на стол рядом.
- Я опять сделал тебе больно, - хрипло произнес Таллент, и в глазах его мелькнуло отвращение к самому себе. - Прости... Видимо, я для тебя - не самый безопасный вариант...
Он извинялся уже второй раз за сегодня, и это было невероятно тяжело. С другой стороны, в этом была вся натура Феликса: сделать что-нибудь, не подумав, а потом извиняться. Просто он забыл об этой черте. Слишком давно ему не приходилось ее проявлять... Но вампир отлично помнил, как больше пятиста лет назад он чуть ли не плакал, стоя на коленях, вымаливая прощение у Камиля за какую-нибудь малость, опасаясь, что тот просто-напросто исчезнет. В конце концов, сейчас мотивы Таллента были такими же, как и тогда.

Феликс усмехнулся, принимая бокал, и чтобы не расхохотаться, поспешил сделать глоток. Честность и обескураживающая прямолинейность в сочетании с полным пренебрежениям к таким глупостям как "культура речи" рыжего расслабляли вампира, хотя обычно Таллент довольно отрицательно воспринимал людей с подобным лексиконом.
Прикосновения губ к ладони и на этот раз вызвало странные ощущения, но не настолько болезненные и пугающие. Феликс с удивлением понял, что мог бы даже привыкнуть к этому, но рисковать он все же не собирался.
Однако совету "не париться" вампир последовал, а точнее, сделал вид. Все же ему слишком нравился Аш, чтобы он мог спокойно смотреть на уже заметные синяки и осознавать, что это его вина. Он недооценил хрупкость юноши, он едва ли не потерял над собой контроль... Но, в конце концов, Таллент был уверен, что это первая и последняя их встреча, а значит, можно было не волноваться. Тем более, что пил рыжий довольно беспорядочно и, в каком-то смысле, бестолково. А значит, утром он, скорее всего, ничего не вспомнит...
Несмотря на то, что Феликсу безумно нравилась эта тишина и импонировало спокойствие ограниченного пространства, где они с Ашем были только вдвоем, он прекрасно понимал, что вечеринка выдохлась, и им пора вернуться обратно. Вампир ужасно не хотел этого, он не хотел вновь потерять юношу в толпе, но дома его ждал Джерри, которого он и так припугнул... Что подумает новичок о главе клана, который притащит висящего на себе пьяного до нестоящего состояния мальчика?
Да и вообще, в клуб-то он пришел из-за этого охотника!..
Внезапно на Таллента навалилось все, что он блокировал до сих пор. Феликс словно очнулся от некоего транса и вновь почувствовал реальность бытия, от которой у него едва ли не закружилась голова.
"Что здесь вообще происходило?! Что я тут устроил? Ой, ужас..." - вампир закрыл глаза, потер их основаниями ладоней и практически сразу же одернул, с ужасом осознавая, что на нем нет перчаток. То, что подводка размазалась еще больше, его мало заботило: чем сильнее, тем лучше, но то, что он уже минут десять как был без перчаток, с открытыми ладонями, что он прикасался к себе, и, что еще хуже, к кому-то... И что он помышлял о том, чтобы привыкнуть к прикосновениям Аша, с которым они не увидятся больше никогда. Словно ему и без того было мало боли.
"Приключений захотелось?! С какого дерева ты рухнул, дятел? Привыкать он вздумал... Забудь, не будь идиотом. И давай сейчас без истерик, не сто лет, взрослый уже, чтобы ныть о том, что влюбился."
И тут до Таллента дошло, что разум был прав. В мыслях тут же наступил штиль: довольный разум радовался, что задел за живое, а сам Феликс просто не знал, что ему возразить. Вместо этого вампир вновь сделал глоток из бокала, взял в руки трубку, машинально пробежался по ней пальцами и широко ухмыльнулся.
- Ты вроде бы хотел танцевать, mon cher? - Таллент вернул давно погасшую трубку на стол, единым махом допил бренди и с легкой заинтересованностью взглянул на рыжего. Все-таки актерский талант у Феликса был, и достаточный для того, чтобы не растеряться, несмотря на свое плачевное положение.
Он собрал все свои немногочисленные вещи, распихал их по карманам и оставил на столе смятую сотню.

>>>Общий зал

Отредактировано Felix (2009-08-24 12:42:45)