Французский квартал, Улица »»» Французский квартал, 820 Dumaine St.

Убранство комнат, которое увидел Джерри, окончательно развеяло все его предыдущие представления о "графах Дракулах". Он ожидал чего-то более роскошного, более пышного, более яркого - но нет, он вновь был обманут своей собственной фантазией. Здесь не было ничего лишнего или вызывающего, хотя сей факт вовсе не вызвал разочарования у молодого вампира. Сейчас он был готов принять что угодно, поверить любому слову, последовать любому совету. К тому же нельзя было сказать, что хозяин этого жилья был беден. Хотя бы тот факт, что он жил в доме, стоящем на одной из самых знаменитых улиц Орлеана, говорил об обратном.
Джерольду было интересно - интересно абсолютно все, у него была масса вопросов, на которые он не мог ответить сам и которые появлялись один за другим, крутясь в его несчастной голове. И тем не менее он все делал так, как ему говорили: тихо, беспрекословно, он терпеливо ждал, пока ему не разрешат удовлетворить свое любопытство.

Уже сидя в ванной, он молча смотрел на то, как Феликс ловко управляется с аптечкой, спеша оказать ему помощь. В душе у него, почему-то, вновь появилось ощущение мучительного ожидания чего-то страшного и неприятного, когда в руках у своего спасителя он увидел бутылочку с кислотой. Ощущение это было сродни тому, которое возникает, когда сидишь перед кабинетом стоматолога с ноющей зубной болью и без утешения для себя слушаешь, как там, за дверью, монотонно и визгливо работает бор машинка.
Боли Кейн всегда боялся, он терпеть не мог всех этих больниц и медпунктов, помощь сам себе оказывал лишь в крайнем случае, когда нельзя было положится на верный старый принцип: "Да ладно, само пройдет." И потому его вовсе не обрадовало известие о том, как серебро воздействует на кожу вампира. Ведь из этого следует, что теперь постоянно, как только произошел этот нежелательный контакт, ему придется обрабатывать раны подобным образом, не позволяя себе пустить все на самотек.
Парень зажмурился и тихо вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, когда ватка коснулась ожога. Благо, это продолжалось недолго, но услышанный после вопрос касательно его плеча заставил Джерольда напрячься еще больше.

- Эм... А может, стоит оставить его в покое?.. - со слабой надеждой в голосе спросил он, неловко улыбнувшись и проникновенно взглянув в глаза Таллента. Конечно, этот вопрос звучал более, чем смешно: ведь мучиться с больной рукой на протяжении длительного времени в то время, как можно устранить эту проблему лишь за секунду, было бы попросту глупо. Но Джерри бросало в дрожь только от одной мысли, как его несчастную конечность, которая и без того двигалась с трудом, берут и резко дергают, вправляя кость на место.
Если честно, то он даже не ожидал, что у вампиров могут быть подобные травмы, совершенно позабыв о том, что тела их немногим отличаются от человеческих. А значит, что никто не давал повода расслабляться, потому что в отличие от человека, вампиру предстояло пронести свой контейнер для души через целую вечность. Задача предстояла не из легких...
- Оно вывихнуто, сэр, - все же решившись, со вздохом произнес Кейн, осторожно стягивая с себя куртку и снимая обмотанный вокруг шеи белый шарф, который следовало бы провернуть в машинке после сегодняшнего барахтанья в пыли.

Вправить плечо оказалось не таким уж и страшным делом, как ожидал от сего Джерри. Во всяком случае, было гораздо больнее и неудобнее снимать плотную облегающую водолазку: несмотря на то, что на дворе сейчас царило лето, Джерольду, лишенного по неким понятным причинам своего собственного тепла, было гораздо приятнее носить вещи, пригодные для холодных сезонов.
Хотя толком они, конечно же, не грели. Тут дело было скорее в самовнушении, ведь вся одежда нагревалась за счет тела, а тело у него имело ту же температуру, что и воздух. Вот такая вот ирония...
Впрочем, не у одного у него были похожие пристрастия. Он ненароком взглянул на Феликса, чье элегантное и безупречно сидящее на его стройной фигуре одеяние тоже выглядел странно на фоне ярких футболок и легких бридж, которые носили обычные люди.
На вопрос о том, как ему удалось получить вывех, Джерри не ответил. Он просто не знал, что ответить, ему стало неловко за свою неуклюжесть и нелепость, и если бы его сердце билось, перегоняя кровь, то на его щеках появился бы румянец. Слишком часто в этот вечер он чувствовал себя смущенным и уже несколько раз промолчал в ответ на реплики, что с точки зрения самого Кейна выглядело весьма грубовато. Но, увы, он ничего не мог с собой поделать.

Получив полотенце, Джер лишь послушно кивнул и было хотел отказаться от предлагаемых ему вещей, как вдруг подумал, что его могут испачкать мебель в квартире, а создавать еще одну дозу лишних хлопот не хотелось.
Опухоль постепенно спадала. Стоя под струями воды, Джерри как будто на несколько минут отключился, погрузившись в какой-то омут сознания, где невозможно было поймать ни одной мысли. Но, очнувшись, он встряхнул головой, вспомнив о том, что его ждут, и быстро переодевшись, взглянул на себя в зеркало.
Косметика частично смылась, хотя глаза продолжали казаться яркими из-за разводов, которые было сложно оттереть. Помучавшись с этим изъяном еще на протяжении некоторого времени и наспех пригладив влажные волосы, он отряхнул свои джинсы и куртку, застирал в нескольких местах шарф и, оставив их висеть на ободе ванной, вышел в гостиную.

Его новый знакомый сидел в кресле и смотрел прямо перед собой, как показалось Джерри, куда-то в пустоту. Но как представить себе пустоту? Быть может, это лживое подобие реально существующего места?
Стараясь вести себя как можно тише, он сел на диван поближе к Талленту, не решаясь начать разговор первым. Как-то странно получалось... Совсем недавно он планировал в голове, с чего начать и какие вопросы задать первыми, а сейчас у него словно ком в горле встал. И еще хотелось бы поблагодарить вампира за оказанную им помощь, но опять-таки - когда? Джерольд чувствовал, что за сегодня ему еще не раз придется говорить спасибо, а потому он решил повременить, дабы избежать ненужных повторений. Он и без того чувствовал себя так, будто упал лицом в грязь на глазах у почтенной публики. Он злился на самого себя за это и, сидя сейчас здесь и глядя в окно, пытался представить себе, как можно было вести себя, чтобы не жалеть о своих действиях. Обидно, что наша жизнь не кинолента и что нельзя так вот просто взять и нажать "стоп", перемотать на нужный момент и попробовать сделать более удачную запись. Почему-то вспомнилась знаменитая фраза Шекспира о том, что жизнь – игра, а люди в ней – актеры. Что же, по-видимому из Джерольда актер не очень получился.

- Вы так много знаете... - усмехнулся Джерольд, беря со стола бокал. Пусть он еще толком не знал сидящего напротив собеседника, но почему-то был уверен в том, что этот интересный факт касательно французской королевы Феликс не вычитывал специально в исторических энциклопедиях, а узнал его от кого-то, кто, возможно, имел непосредственное к нему отношение. То же касается и истории дома, возле которого сегодня и произошла их встреча. В самом деле, не из полицейских же архивов была взята эта информация.
Кейн не сразу решился отпить крови, в течение нескольких секунд будучи завороженным безупречной гладкостью ее поверхности, в которой виднелся отблеск света. Эта кровь выглядела не так, как та, дома, вылитая в стакан после заморозки, или же хлещущая из прокушенной раны на шее. В этом зрелище было что-то успокаивающее, умиротворяющее, впрочем, как и во всем том, что сейчас окружало Джерри. Не был исключением и сам господин Таллент, мягко и невозмутимо смотрящий на него.

Все же поднеся бокал к губам, Джерри сделал первый глоток. Чувство, которое он испытал при этом, было несравнимо ни с чем, разве что с тем, когда он сегодня впервые за многие дни ощутил вкус горячих алых капель: все внутри будто перевернулось, голова закружилась, словно в опьянении, почувствовалась слабость, а потом резкий скачок сил. Джерольда бросило в жар. И это было так волшебно, так приятно, что он с трудом смог открыть закрывшиеся сами собой глаза, возвращаясь обратно в реальность. Ему хотелось выпить все до дна, и он был уверен, что этого ему будет мало. Боже, он бы сейчас отдал все за то, чтобы вновь вонзить свои клыки кому-нибудь в вену, но на этот раз не отпускать... Держать крепко, до тех пор, пока сердце не сделает последний удар... Пока последняя ниточка не оборвется... Если бы сейчас он вновь одержал победу над смертным, то уж точно бы в нем не возникло ни тени сомнения, его бы не трогали мысли о морали, его бы не мучила совесть и ответственность за ничтожную жизнь своей жертвы. Его бы даже не смутил прозвучавший в его голове голос матери, конечно, если бы он вообще прозвучал.
Сейчас он жалел лишь о том, что упустил всех тех, кого так благородно оставил, даря им помилование и второй шанс. О том, что позволил себе так долго не жить, а существовать, воруя из лаборантской пакеты с ненужными наклейками группы и резус-фактором, переливая их в пачки из-под сока и замораживая в холодильнике, делая это нечасто, боясь, что его заметят, что из-за него влетит работающему в этом отделе Джеймсу. О том, что приводил домой бродячих собак, моя их и выбривая им шею, связывая им лапы, а после упаковывая их обескровленные тела в большие пакеты для мусора и тащась с этими пакетами на свалку. О том, что тратил слишком много времени на все это, когда как можно было жить совершенно по-другому, гораздо проще и легче, не мучая себя.

Но Джерри знал, что пить все сразу не стоит. Хотя бы потому, что со стороны это будет выглядить как-то по-животному. И что все его мысли сейчас были чудовищны. Конечно, безусловно, все его действия имели свой смысл - иначе и быть не могло. Это все голод, который сделал его похожим на зверя, но становиться зверем было нельзя. Ведь все-таки он человек. Точнее, вампир. Тем более - он должен стоять выше своих собственных потребностей, не давая отключаться разуму, беря пример с Феликса, чья выдержка и умение держать себя вызывали восхищение.
И потому, рвано вздохнув, он опустил руку, в которой держал бокал, кончиком пальца проведя по его краям, стирая излишки оставшейся на них крови. Он поднял глаза на старшего вампира и неожиданно для себя увидел в них странный отблеск, которого не замечал ранее. Ему почудилось что-то холодное, властное, беспристрастное. От этого взгляда Джерольд едва заметно вздрогнул и вновь опустил глаза на бокал.
- Скажите, мистер Таллент... Таких, как мы, еще много? Вы знаете их?

Отредактировано Gerry Kein (2009-08-04 13:10:02)

Проследив за тем, как из бокала Феликса исчезли последние остатки необычного напитка, Джерри едва заметно улыбнулся. Нет, все же он не собирался так сразу допивать все до конца. И дело было не только в том, что он хотел растянуть удовольствие (впрочем, растягивать удовольствие и без того еще не вошло у него в привычку), но и в том, что, как ему показалось, это был жест некого сочувствия. Видимо, мистер Таллент все еще продолжал незаметно читать его мысли, в чем-то подыгрывая ему, и этот поток сознания, пронесшийся у Джерольда в голове несколько минут назад, не остался для него секретом.
Что же, в этом не было ничего особенного, к тому же если учесть то, что Кейн был готов к сему еще с момента, как вампир впервые озвучил в слух то, о чем думал Джерри.
Но ему не очень хотелось, чтобы его жалели. Пусть он выглядит слабым и нелепым, но жалость к себе Джерольд никогда не любил и всячески пытался не допустить ее проявления, даже в школе, когда учительница ввиду своей сентиментальности хотела поставить ему оценку на балл выше. И потому, словно в противовес Талленту, Джер отпил почти столько же крови, сколько и в первый раз, затем снова переключив внимание на собеседника.

Но наткнувшись взглядом на его улыбку, паренек вновь почувствовал себя как-то неловко. Он хотел было отвести глаза, как вдруг понял, что попросту не может этого сделать. Так на него еще не смотрел никто, мужчины уж точно, и потому Джерри толком не знал, нравилось ему это или нет. Он осознавал лишь то, что попросту не может оторваться от лица Феликса, которое сейчас казалось особенно красивым, безупречным, идеальным.
И этот чертовский блеск в глазах... С чего вдруг? Кейн был уверен, что он уже готов составить более менее ясное представление о сидящей напротив него персоне, но все неожиданно переменилось, словно почти готовый рисунок сорвало и унесло ветром и несчастный художник вынужден был заново начинать картину.
Будто находясь под гипнозом, Джерри видел, как Таллент поднялся, дотронулся до его щеки. Почему-то его прикосновение повлекло за собой ощущение холода, из чего следовал вывод, что кожа главы клана имела более низкую температуру, чем у молодого вампира. Но все же, несмотря на то, что Джерольд так стремился к теплу, это прикосновение было приятным. Если не сказать более - ему не хотелось, чтобы Феликс убирал руку. Он тонул в зелене его глаз, ему вдруг захотелось податься вперед и коснуться его тонких губ своими... И вдруг все закончилось. Легкое движение пальцев, взлохмативших его волосы, подействовало отрезвляюще, выводя Джерри из транса.

Он на долю секунды зажмурился, отгоняя наваждение, и тут, проанализировав свои собственные мысли, с ужасом вспомнил, что их с легкостью могут прочитать. Что же теперь? Извиниться? Но ведь не факт, что...
"К черту все," - подумал Джер и поспешил поскорее ответить на заданный ему вопрос. Но и тут вновь оплошность - его собственный язык отказывался слушаться.
- М-моя... - пришлось откашляться, - Моя девушка обратила меня. Это был ее подарок на мой День Рождения. Она хотела, чтобы мы всегда были вместе и чтобы даже время было не властно над нами. Она так сказала, прежде чем начала пить мою кровь. К сожалению, сейчас ее больше нет. Она умерла. В ту самую ночь.
Джерри быстро отчеканил это на одном дыхании и облегченно выдохнул, откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза. Он даже не сразу вспомнил, что ему сейчас следует задавать ответный вопрос, а когда сообразил это, то еще долго не мог придумать, какой же задать. Но все же сориентировавшись, он снова сел прямо, сделав еще один глоток из бокала.
- А все эти вампиры живут в Новом Орлеане?

Джерри не знал, как себя вести и что с собой делать. Он не знал, куда девать вдруг оказавшиеся ненужными руки, он не знал, как заставить себя не думать ни о чем и ничего не воспринимать всерьез. Он пытался как можно реже смотреть Талленту в глаза, потому что понимал, что его смущение забавляет вампира и что тот попросту играет с ним. А сам Джерольд сидел и молчал, пялясь в свой бокал и будучи не в состоянии сообразить, как же ему свести эту игру на нет.
Конечно, игра эта была безобидная, вроде. Да только слабые надежды Кейна, что Феликс в тот момент не читал его мысли, рухнули все разом, когда тот подсел к нему и положил свою руку ему на плечо. И от этого он был готов сквозь землю провалиться, и с каждой секундой становилось все более ясно, что как бы ни развернулись действия в будущем, победителем ему никак не выйти. Теперь.

- Конечно нет, сэр. О чем может быть разговор... - Джерри все же осмелился поднять голову и взглянуть в лицо собеседнику, о чем тут же пожалел: изумрудные глаза были так близко, что он мог с легкостью рассмотреть темный ободок радужки и чуть более светлое кольцо вокруг зрачка. И вновь ему показалось, что он тонет, падает куда-то в бездну, но, все же не позволяя себе думать о чем-то отстраненном, продолжил, - Я долго рассуждал об этом. Моя мать едва перенесла смерть мужа, так что же было бы с ней, если б ей сказали, что ее сын является живым трупом? К тому же, дело не только в этом. Я вообще никому не говорил о том, кто я, и стараюсь всячески это скрывать. Ведь стоит рассказать кому-либо, как пойдут слухи, кто-то где-то подслушает, кто-то проболтается... Сперва тебя сочтут за ненормального, а потом найдется кто-нибудь, кто испугается необычности этого факта и всадит в тебя обойму серебряных пуль.
Он замолчал, но так и не смог справиться с собой и отвернуться. Джерольд старался думать о чем угодно, только не о том, что мистер Таллент сидел сейчас рядом и буквально гипнотизировал его. Хотя Кейн был готов поспорить, что никакого гипноза в данный момент он не применял. Это все его собственная слабость. И потому, покопавшись у себя в голове, он вспомнил еще один аргумент из своей жизни, который сразу же решил озвучить, дабы подольше не оставаться в тишине.
- Знаете, когда я был маленьким, то очень боялся столкнуться с привидением. Я начитался всяких книг про полтергейстов, журналов. Я специально искал статьи в газетах об этом. Мне было интересно. Но с каждой прочитанной газетой я все дольше не мог уснуть. И тогда отец сказал мне, что бояться надо живых людей, а не мертвых. Вот и сейчас. Я очень надеюсь, что мне не стоит Вас бояться. Хотя с другой стороны, стали бы Вы мне помогать, если бы было иначе? Нам надо опасаться людей, хоть они, по сути, слабее нас. Одно дело, когда против тебя один человек - тогда ты сильнее. Но с толпой не справиться даже Вам, простите, что я так говорю. Но были же когда-то охотники на вампиров... Я полагаю, что если есть мы, то и они тоже имеют место быть. В конце концов, нельзя скрыться от всего мира.

Рассуждения вслух помогли Джерри успокоиться. Пускай это, возможно, выглядело глупо, но зато не давало шанса подумать о чем-то еще более глупом и дерзком, как это вышло практически только что.
Но упоминание об уроке опять вывели его из душевного равновесия. Какой урок? Для чего? Джерольду было страшно закрывать глаза - вопреки своим словам, он не знал, чего можно было ожидать от вампира. Да и к тому же он опасался, что у него не хватит воли их закрыть: это означало бы отвести взгляд, вынырнуть из омута, а это было сложно. Но все-таки он смог. Закрыл глаза, как ему и было велено, предварительно поставив свой бокал с недопитой кровью на стол.
Отступать было поздно. Он ведь сам пошел за ним, он сказал, что верит ему. А раз уже доверился, то нет смысла идти назад. Плюс ко всему, отказываться от своих слов - бесхарактерно. Он сам сказал, что верит. Значит, нужно поверить. Всеми силами попытаться поверить, хотя сейчас это было нелегко.
Он чувствовал, что не слушаться было нельзя - Феликс дал это понять уже достаточно ясно. А его мысли, которые вдруг так четко отозвались у Джерольда в голове, подтвердили и без того понятный факт.

Отредактировано Gerry Kein (2009-08-05 00:07:31)

"Глава клана?" – Джерри c восхищением посмотрел на Таллента. Конечно, в этом не было ничего удивительного - Феликс был просто создан для этой роли. Но то, что сейчас перед ним стоял один из самых могущественных вампиров не только в Новом Орлеане, но и в мире вообще, создавало в душе у Джерольда ощущение какого-то трепета, словно ему явился сам Господь бог. Или, если выражаться точнее, - сам Дьявол.
- Спасибо Вам за все, мистер Таллент, - он поднялся с дивана, наблюдая за тем, как вампир приводит в порядок свои волосы. Хотя, для чего он это делал, Кейну был неясно: они и без того лежали безупречно. Но видимо дело было в эстетике. Да, абсолютно любое его движение обличало в нем эстета. И отчего-то Джерри сделал для себя вывод, что Феликс помешан на дисциплине, чистоте и порядке. Не только на порядке в вещах, квартире - а во всем, даже в действиях и мыслях окружающих его.
Пожалуй, такое стремление - все держать под контролем - можно было бы принять за чрезмерную самонадеянность. Джерри всегда относился с иронией к тем, кому это было свойственно, в том числе и к своей матери, которая была слишком разборчива, слишком мелочна. Но здесь была совершенно другая ситуация, это не было самонадеянностью или бившей через край уверенностью в себе. Таллент и в самом деле мог все держать под контролем, Джерольд был убежден, что даже из самой страшной западни Феликс сможет найти выход.

И с одной стороны это, безусловно, вызывало доверие, а с другой... Джерри вдруг осознал, что в тот момент, когда он согласился пойти сюда, его жизнь перестала быть только его собственной. Так, незаметно, ненавящево, параллельно с тем, как ему оказывали помощь, беседовали с ним, играли, отвечали на вопросы, к его рукам и ногам привязали тоненькие невидимые ниточки, которые еще пока не чувствовались. Но со временем они будут натягиваться все сильнее, заставляя исполнять любое данное ему поручение.
И в этот момент то, что ему настоятельно порекомендовали не уходить отсюда, было воспринято Джерольдом как "даже и не думай смыться". Хотя, наверное, эти слова все же не несли под собой никакого негативного значения. Тем не менее, противоречивое желание убежать, спрятаться куда-нибудь, настойчиво скребло где-то под сердцем, но Кейн приложил все усилия, чтобы его погасить.
Он растерянно улыбнулся на прощание Талленту и, проводив его, запер дверь. Оставшись в одиночестве, он растерянно осмотрелся. Все казалось не таким, как в первый раз - не обжитым, не теплым, а заброшенным. Тишина давила, звенела в ушах, и, разбивая ее, Джерри вновь поднялся на второй этаж. Пройдя к окну, он сел на подоконник, смотря на улицу, которая сейчас была словно погружена в параллельное измерение.
Кстати, о параллельной реальности... Запустив руку в карман, Джерольд вытащил оттуда небольшой пакетик с белым порошком. Кстати, да... Он забыл спросить у Феликса, вредны ли вампирам наркотики. Хотя, наверное, даже хорошо, что забыл. Забавы, игрушки со смертью для обычного человека, но в эти игрушки играют исключительно подростки. Все, кому удалось выжить после этих игр, пронесли свою зависимость через всю оставшуюся жизнь, которая ввиду как раз таки этой зависимости значительно сократилась. Лишь немногим удавалось избавиться от нее. И глупо полагать, что никто из тех, кто сознательно колит себе в вену, не осознает, к чему это может привести. Они просто не хотят задумываться о будущем. В свое время Джерри даже вывел для себя несколько стадий, через которые проходишь, прежде чем становишься наркоманом: первая - это когда нюхаешь только по субботам, где-нибудь в клубе, с компанией; вторая - к субботе прибавляется и воскресение, тебе просто интересно испытать еще раз это чувство полета; третья - воскресенье становится уже "обязательным" днем, равно как и суббота; четвертая - тебе мало этих двух дней, прибавляется третий (среда, например, потому что она стоит посреди недели); пятая - в один из этих дней надо уколоться; шестая - добавляется укол во все три дня; и последняя, седьмая, - все дни становятся так или иначе задействованы. А дальше по накатанной. Ломка, передозировка, скорая, морг. И ты все это знаешь, ты видел это и не раз, но все равно продолжаешь повышать себе степень, потому что тебе нужно доказать свою свободу. Слава богу, на момент укуса Джерри остановился лишь на третьей стадии, и черт знает, что бы было, если б не этот инцидент, перевернувший его жизнь и сделавший его другим. Как ни странно, наркотики стали привлекать его гораздо меньше. Быть может потому, что появилась другая зависимость, жизненно необходимая для вампира. И сейчас, смотря на этот пакетик, Джерольд думал, что же с ним делать. Можно было его вскрыть... Но не хотелось. Гораздо более притягательным казался стоящий на столике бокал с недопитой кровью. А раз так, то ни к чему рисковать лишний раз. Пожалуй, стоит попытаться пропихнуть его по двойной цене кому-нибудь возле клуба, это будет более практично.

Вздохнув, Джерри убрал пакетик обратно в карман и, поднявшись, подошел к книжному шкафу, по пути допив остатки сегодняшнего "ужина". Он внимательно просмотрел корешки книг, ища что-нибудь полезное для себя, что могло бы помочь ему узнать побольше о вампирах. Но нет, ничего... Какие-то романы, в большей степени классика, биографии. Хотя, конечно, зачем древнему вампиру справочник о таких, как он? Он и без того знает предостаточно о самом себе. Это Джерольд, бывший до сегодняшнего дня слепым котенком, искал по всем библиотекам журналы, книги и статьи, пытаясь найти хоть что-то правдоподобное. Именно там, в читальном зале, он откопал историю инквизиции и охотников на проклятых, но все написанное было похоже на байки. Поэтому на заданный Таллентом вопрос перед его уходом Джер лишь пожал плечами.
Вспомнив, что ему посоветовали восстановить силы, парень вернулся обратно на диван. Не хотелось ему доставлять дискомфорт своим пребыванием в спальне. Он по себе знал, как это неприятно, когда кто-то чужой спит в твоей постели. Поэтому, стянув с себя кроссовки, Джерри растянулся, устраиваясь поудобнее и глядя на ровный белый потолок. У них дома штукатурка была наложена не так качественно: везде виднелись какие-то рубцы, бугорки... Не то, что здесь. Здесь вообще все было по-другому, другая жизнь, другой уровень.
И все-таки спать не хотелось. Точнее, Кейн так думал до того, как закрыл глаза, но стоило ему это сделать - и он почувствовал, как проваливается в пустоту, как исчезают вокруг осязаемые реальные вещи и все сменяется другим: тем миром, который сейчас был виден за окном.

>>>Улицы

Приличная и явно дорогая квартира. Престижный исторический район. Дорогие шмотки. Позерские радужные флаги. Все это безумно раздражало Сурма, лишь подхлестывая его ненависть и застилающий голос разума голод. Он ударом кулака разнес половину прихожей на втором этаже, от чего вещи рухнули на пол. Дорогие, черные, бархатные и шелковые, она превращались в дерьмо под подошвами его ботинок.
Отчаянный, опустошенный и безумно голодный, но, по счастью, не обессиленный, он был готов сейчас кинуться на любого, даже на тысячелетнего вампира, и убить его одним выстрелом, но какого-то черта перед ним был лишь заспанный щенок в едва ли не спадающей с него футболке. На счет этого щенка Сурм даже не строил иллюзий: мелкая сошка, что вызвало у него очередной приступ ярости.
- Пошел нахрен, мелочь! Отчитываться еще перед тобой! - голос у Сурма был хриплый, невысокий и, несмотря на тон, довольно тихий, но все же выдавал эстонский акцент. Хотя в данной ситуации мало кто обращал на акцент внимания: слишком уж неприязненные и острые взгляды кидали друг на друга оба вампира.
Сурм сделал пару шагов, в бессильной ярости пинком перевернул стеклянный столик. От удара разбилась столешница и второй, стоявший на ней до сих пор бокал. Судя по запаху, когда-то давно, несколько часов назад, когда он шатался по городу, там была кровь. Сурм в очередной раз испытал отвращение, которое давало ему больше сил, чем что бы то ни было.
Мальчишка оказался полным новичком, зеленее некуда, и Сурму это не понравилось.
"Ведь я же ясно чувствовал другую энергию! А тут - такое. Нет, чутье не могло меня подвести, это невозможно! Значит, этот вампир был полным дураком, наверняка тоже поперся в тот клуб. Идиоты, честное слово, неужели она так низко меня оценивают?! В прочем, без разницы, все равно немертвое отродье, значит, заслуживает смерти."
Все эти мысли заняли у Сурма не больше пяти секунд. Шести, если учитывать то время, за которое он успел быстро узнать и удостовериться в том, что мальчишка на сто процентов один. Охотник резко бросился вперед, выхватив кинжал, и нацелил его точно в вампиреныша, но остановился, презрительно окинув взглядом фигуру мальчишки.
"Убивать такую мелочь вот так просто и легко? Это же ведь себя не уважать, помилуй, господь бог, я на войне таким жизнь оставлял. Ну, не совсем таким, но таким зеленым уж точно. Да и что он делает в квартире другого вампира? В чужих вещах?"
От Сурма не ускользнуло неряшливое шарение по карманам. Мальчишка явно был в одежде не со своего плеча. Это еще больше взбесило охотника.
"Хреновы уроды! Психи ненормальные... "
Здешние вампиры, по всей видимости, действительно были долбанутыми на голову больше всех остальных. Видимо, такова была аура города, или они сами сделали ее таковой.
- Давай поиграем. Я даю тебе тридцать секунд форы, ты, детский сад. Успеешь убежать - выживешь, - естественно, Сурм нагло врал и даже тоном своим не пытался прикрыть ложь. Его розовые глаза откровенно смеялись над вампиром. Добеги щенок хоть до канадской границы, охотник нашел бы его и удавил, как котенка. Но коль уж ему выпала настолько простая жертва, не поиграть с ней было грешно.
Пусть попробует убежать, разнесет еще хотя бы половину квартиры по пути... Мысль о погроме неизменно грела душу: слишком раздражало его богатство. Оно, конечно же, было краденым, тут не надо быть полицейским, чтобы это понять. И именно это бесило больше всего. Из-за таких его семья и умерла в нищете.

Смотреть на то, как альбинос постепенно приходит в себя, выпрямляется, справляясь с болью и оборачивается, всё с таким же яростным безумием глядя на Джерольда, было более, чем жутко. Парень вновь почувствовал, что у него трясутся руки. Следя за каждым движением охотника, он крепче сжал ножку подсвечника, готовясь защищаться.
Ему стоило огромных усилий, чтобы из-за страха не лишить себя оружия преждевременно, чтобы выждать тот момент, когда нанести удар будет лучше всего... Секунда, ещё секунда, другая. Всё вокруг происходило будто в замедленной съёмке.
И вот в тот миг, когда острый кинжал вновь оказался на расстоянии метра от его груди, всё вновь встало на паузу. Джер не сразу понял, что опять произошло, но тут он услышал на лестнице знакомые неторопливые шаги.
Да, это точно был Таллент. Несмотря на всю свою неопытность, не узнать энергию такого могущественного вампира, как Феликс, Кейн не мог. Теперь уже в его глазах отразилось нечто вроде издевки.
Глава клана вошёл в комнату. Странно, но Джерри не заметил даже удивления на его красивом бледном лице. Как всегда спокоен, вежлив (во всяком случае, к нему), грациозен... Интересно, есть ли вообще какие-нибудь ситуации, в которых этот вампир не чувствовал бы себя королём положения?

Его мягкий голос подействовал на Джерольда успокаивающе: к подростку снова возвращалась способность здраво мыслить, мышцы расслаблялись, снимая с себя нервное напряжение и паралич. Но поставить подсвечник обратно Кейн не решился. Конечно, для этого ублюдка вещицу, может, было и жалко, а вот для собственной жизни - ничуть.
Несмотря на то, что незнакомец был ошеломлён, будто его оглушили кочергой по голове, Джерри был уверен, что долго его замешательство не продлится. А Таллент откровенно издевался, словно сложившаяся ситуация не требовала от него ни сосредоточенности, ни внимания.
Эта тактика немного обескураживала и вводила в заблуждение. Чего добивается вампир? Чтобы этот псих вонзил кинжал в его сердце?
"Кинжал!"
Мысль пронеслась стремительно, как разряд молнии. Ну конечно, как же он сразу не понял... Охотник, кинжал в руке, до Джерри - метр, чуть меньше. Один шаг, один удар - и не поможет даже подсвечник.
"Твою мать..."
Джерольд с силой стиснул зубы, закрывая глаза и пытаясь не слышать насмешливого голоса, который сейчас был для него единственным спасением.

И вот слетел последний клапан: издав ужасающий животный рык, альбинос резко обернулся на Феликса. Джер успел увидеть лишь то, как кинжал пронзил выставленную вперёд изящную ладонь. Как в тумане, он услышал злые слова, сказанные зловещим змеиным шёпотом.
- Ублюдок... - хрипло вымолвил Кейн, чувствуя, что у него пересохло в горле. В следующий момент он с остервенением бросился на убийцу, с размаху давая ему подсвечником по челюсти и сбивая его с ног, вонзаясь клыками в ухо, пытаясь его откусить. Он чувствовал, как сильные руки старательно пытаются отодрать его от себя, и по привычке зажмурился, чтобы не видеть мелькающей перед глазами гостиной. Джерри держал незнакомца так, как мог: вцепившись в него руками, зубами, обвив его ноги своими, не давая встать и сковывая движения.
Он приготовился к боли, хотя какой именно боли надо было ждать он не знал. Его ударят по ребрам? Валяющийся осколок стекла распорет ему бок? Или такие же вампирские клыки войдут в изгиб у шеи? Да, охотник был вампиром... Теперь Джерольд понял это, чувствуя во рту омерзительный вкус холодной, застывшей, мёртвой крови.
"Тварь!" - с ненавистью подумал он, стараясь справится с рвотными позывами, и с силой дёрнул головой в бок, отрывая многострадальческое ухо ещё сильнее. Костяшкой бедра он чувствовал твёрдый ствол пистолета, спрятанного в кармане охотника, и, переворачиваясь каждый раз, с отчаянием пытался не дать чужим пальцам дотянутся до оружия.

Борясь с охотником, Джерольд ничего не замечал вокруг себя. И лишь когда руки, сжимавшие его, ослабили хватку, а тяжесть тела внезапно ушла, позволяя сесть, он увидел, как Феликс оттащил альбиноса и без малейшего колебания вонзил тому в сердце его же кинжал.
То, с какой хладнокровностью вампир застрелил и без того уже умирающего психопата, чья левая сторона головы вся была покрыта багровой коркой, а ухо - полуоторвано, заставило Джерри вздрогнуть. Нет, не то, чтобы молодой вампир жалел охотника - жалость сейчас вообще не была уместна. Но почему-то ему вдруг стала ясно и очевидно, что Таллент с такой же лёгкостью способен убить любого из своего круга.
Его мягкий ровный голос вернул Кейна к реальности. По щеке катилась алая капелька; щекоча кожу, она сползла вниз по подбородку и сорвалась вниз, испачкав джинсы. Да какие там джинсы… Вся грудь юноши и нижняя часть лица были в крови. Не его. И даже не смертного. Она имела омерзительный трупный запах и такой же вкус. Почему - Джерольду оставалось непонятным. У Таллента тоже была рана на руке, которая, кстати, кровоточила сейчас со страшной силой, но от неё так не пахло. И ещё - кровь Феликса почему-то была светлее.
Одной мысли о том, что эта странная, мерзко пахнувшая субстанция сейчас отчасти находится в его желудке, хватило, чтобы Джерри снова был вынужден сдержать рвоту. Был бы этот больной человеком, всё было бы куда проще и вкуснее.

- Нет, мистер Таллент, - наконец проговорил парень, поднимаясь и не сводя глаз с трупа, - Вы ранены, сейчас Вам нужно обработать рану. Вы же сами уверены и знаете, что контакт с серебром вреден для вампира. Это ведь серебро?..
Он наклонился и вытащил из сердца покойника окровавленный кинжал. Да, в самом деле, на вид это было серебро. Да и если даже логически рассуждать, то припёрся бы этот ненормальный сюда с обычным оружием, если знал, что здесь живёт вампир, и если сам таковым является? Но кто он? Что ему вообще здесь понадобилось? И...
Стоп. Вот тут мысль оборвалась и Джерри поднял глаза на Феликса. "Затея с клубом провалилась". Значит, глава клана знал этого типа и хотел его поймать.
"Затея с клубом провалилась"... Таллент пришёл практически сразу же после того, как альбинос ворвался в квартиру. Мог ли он знать, что эта тварь будет здесь? Мог ли использовать его, Джерри, как наживку? "Затея с клубом провалилась". Этим словам не хватало лишь дополнения: "Зато сработал план Б".
"Не может быть. Чистое совпадение." - Кейн встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, но что-то всё равно легонько кольнуло его небьющееся сердце.

- Идите пока что в ванную... - он на мгновение замолчал, задумчиво оглядывая комнату и оценивая масштабы разрушений, - Я приберусь здесь. Я не силён в медицине, от меня будет мало толку. Но если Вам понадобиться помощь, то позовите. Так... Пакеты...
Джерольд развернулся и направился на кухню. Там он первым делом склонился к раковине и, включив воду, с преогромнейшим удовольствием прополоскал рот, избавляясь от мерзкого вкуса и смывая с себя начинающую запекаться кровь. Затем он присел, открыл дверцу... Чёрт. В этой квартире даже под раковиной был порядок. У них-то с матерью всегда в этом месте были понапиханы различные мочалки, половые тряпки, куча вёдер, ненужная посуда...
Стопка сложенных на производстве пакетов была прислонена к стене за помойным ведром. Достав её, Джерри немного подумал и отмотал два – второй на всякий случай. Тут же он нашёл небольшой топорик.
"И что же? Резать его? Рубить?.."
Кейн поморщился от одной только мысли, что помимо того, как он теперь стал соучастником убийства, ему ещё и придётся расчленять этого несчастного. По правде сказать, цель, с которой Феликс попросил его принести топор, стала очевидной для него только сейчас. Однако он же сам предложил "прибраться". За свои слова надо отвечать.

Джерри с удивлением поднял глаза, когда чужие пальцы сомкнулись на рукоятке топора и потянули вверх. Мистер Таллент довольно скоро вернулся из ванны, по подсчётам Джерольда обработка раны должна была занять больше времени. Хотя, впрочем, наверное всё же так и есть: Феликс выглядел более чем нездорово, если, конечно, так можно было сказать о вампире в принципе.
Его сила воли восхищала Кейна, и он без лишних колебаний пошёл обратно в гостиную, на какой-то момент забыв о трупе и погрузившись в размышления о том, сколько всё-таки Талленту лет.
Но увидев мертвеца, его вновь передёрнуло. Холодный ком, застрявший в горле, вернул к реальности быстрее, нежели это смогла бы сделать данная наотмашь пощёчина. И всё же... Толи от крови альбиноса и в самом деле пахло протухшим, толи это был плод его собственного воображения, но Джерри очень хорошо и явственно ощущал этот запах.
Не спрашивая Феликса, молодой вампир быстро прошёл к окну и открыл его, заодно поплотнее задёрнув занавески и с удовольствием вдыхая прохладный свежий воздух. Правда, для того, чтобы вдохнуть, ему пришлось специально напрячь мышцы груди и живота: лишенные рефлексов за ненадобностью, они уже атрофировались и перестали сокращаться самопроизвольно.

Сев в кресло неподалёку, Джерри увидел, как Таллент опустился на пол рядом с трупом, и, заметив, что вампир помимо всего прочего решил ещё и раздеть эту мерзость, хотел уже отвернуться. Но не тут-то было: жест, призывающий стать свидетелем сей картины, Джерольд проигнорировать не мог. Хотя бы потому, что Феликс знал - Джерри видел этот лёгкий взмах рукой.
Проклиная всё на свете, Кейн вцепился в подлокотники, когда услышал хруст костей и увидел, как отделяется от тела белобрысая голова. Но последующая за этим просьба, прозвучавшая, скорее, как приказ, хоть и сказанная мягким негромким голосом, перечеркнуло всё увиденное раннее.
- Прошу Вас, мистер Таллент... - голос куда-то пропал, в животе всё скрутилось болезненной спиралью. Сейчас Джерри был не менее бледен, чем сидящий на полу раненый вампир. Но всё же, спустя полминуты, Кейн, вопреки своим словам, подался вперёд, послушно взяв в руки нож.
Ещё несколько секунд он колебался, глядя на тело перед собой, затем, стараясь думать о чём-то отвлечённом, осторожно сделал надрез на боку... Из образовавшейся раны на паркет потекла струйка тёмной крови.
Специально вызванные посторонние мысли не спасали, поэтому Джерри решил просто считать про себя. В какой-то книжке по психологии, которая волшебным случайным образом попала к нему в руки, он читал, что счёт является одним из самых лучших способов отвлечься и справиться со своими нервами.
"Раз. Два. Три. Четыре. Пять..."

Лезвие постепенно приходилось углублять всё сильнее, и Джерольду начало казаться, что сейчас он режет сам себя. Это было почти больно, почти невыносимо, почти неизбежно. И всё же это тело было не его. Кровь текла и текла, пачкала руки, одежду, ковёр. Не помогали даже тряпки, подложенные под поясницу. Её было гораздо больше, нежели в районе шеи. Боже, ну зачем поручать ему такое? Зачем?!
Борясь с то и дело нахлынывающими приступами тошноты, не переставая считать про себя, Кейн наконец добрался до того главного, кульминационного момента, когда туловище соединялось с тазом лишь благодаря позвоночнику. Проделать тот же трюк, что и Феликс, он не решился, потому дрожащей рукой взявшись за топорик, он ненамного поднял его и ударил. Кости хрустнули, но не разделились: пришлось ударить ещё раз, но немного сильнее.
Наконец покончив с этим кошмаром, Джерольд закрыл глаза, по инерции продолжая проговаривать в своём мозгу цифры, хотя он сбивался каждые пять секунд, и всё приходилось начинать сначала.
Его немного трясло. Подумать только - это даже не убийство. Нет, наверное, это хуже, чем убийство. Это какое-то кощунство, вандализм, издевательство над усопшими. И сейчас Джерри был готов поспорить, что даже этот неудачливый охотник не стал бы так глумиться над их телами, если бы, не дай Бог, конечно, достиг своей цели.
У них было две пары рук. Ну что же тогда за необходимость? Неужели, нельзя было просто вышвырнуть его из квартиры, отнести куда-то, к заброшенному зданию, например? Положить бы у стены - ни у кого бы вопросов даже не возникло. Полиция бы даже не удивилась, найди она подобный трупец в какой-нибудь подворотне. Да и, скорее всего, даже расследованием бы особым не занялась. Так, поспрашивала бы кого-нибудь... Но здесь только офисы кругом, время ещё раннее, все заведения закрыты. Так что даже риск со свидетелями был минимален.
Джерри поднял голову и посмотрел в глаза Феликсу. Что это? Изощрённая пытка? Или метод воспитания? Или и то, и другое, вместе взятые? Чтобы, так сказать, и с пользой, и с удовольствием?
Думать так было весьма дерзко, но Джерри просто не мог сейчас с собой справиться. Всё, что сейчас с ним творилось, молодой вампир решил пустить на самотёк. Будь, что будет. Ему надоело постоянно сдерживать себя, прятать чувства и мысли, хотя бы потому, что это было бесполезно. В самом деле, он был как открытая книга. Ну и пускай читают, если, безусловно, интересно...
Но в следующий момент Джерольд снова отвёл глаза, в очередной раз испытав стыд за пронёсшийся в его голове поток сознания. Всё-таки, несмотря ни на что, на подобные мысли сейчас он права не имел.

Джерри слушал молча, глядя, как растекается багровая лужа под его руками. Таллент был прав. Теперь он должен был стать убийцей. И довольствуясь одними лишь пакетами из-под сока, в самом деле, долго не проживёшь.
Вся злость постепенно уходила, словно кто-то открыл краник на его затылке и через него вытекало раздражение. В душе, равно как и в мыслях, оставалась только какая-то пустота, переходящая в холодное пугающее равнодушие.
Уже без всякой дрожи, Джерольд, сидя возле белых бёдер, довольно быстро расправился с ногами охотника, не забыв перерубить их в области колен, потом переместился к плечам, отрезая руки.
Вся футболка была заляпана, джинсы тоже. Руки по локоть в крови. И, когда Кейн наконец закончил свою «морговую» работу, он поднялся, принявшись собирать куски плоти в пакет, предварительно заматывая их в ткань одежды. Почему он делал последнее - он и сам сказать не мог. Должно быть, это как-то невзначай внушил ему Феликс, сделав это незаметно, на уровне подсознания.

- Почему вампиры не используют свою силу во благо людям? - спрашивал Джерри, как можно туже завязывая узлы мешков. Обращался он даже не столько к мистеру Талленту, а сколько к себе самому. - Ведь столько в мире различной погани, насильников, маньяков... Нам дана сила, которая и не снилась смертному. Почему мы не охотимся на них? Почему у них жизнь не забираем? Я не думаю, что Вы станете выслеживать кого-то специально. Вы ведь просто перехватите, а потом просто возьмёте и убьёте. И выберете того, кто будет Вам симпатичен. У Вас ведь большие возможности, какой смысл лишний раз заморачиваться. Так ведь? Я прав?
Он выпрямился, скрестив руки у себя на груди и вновь взглянув на главу клана. От проснувшегося откуда ни возьмись в его душе бунтаря Джерольду становилось жутко, потому что он попросту не знал, как его усмирить. Как бы ему сейчас хотелось снова почувствовать биение сердца внутри себя! Оно бы клокотало, оно бы ударяло барабаном по вискам, застилало бы глаза безрассудной храбростью, которая была столь неуместна сейчас. Несколько быстрых движений - и вот уже Джерри лежит рядом с этими мешками, готовый постичь похожую учесть. Но почему-то ему в данный момент было наплевать даже на это.

- Почему он убивал вампиров, мистер Таллент? - Кейн немного наклонил голову набок, сощурив глаза, - Он ведь тоже вампир. Почему он делал это? Вы сказали, что не можете сейчас точно объяснить. Но я, кажется, могу. От него исходит трупный запах, потому что кровь давно не обновлялась, верно? От Вашей руки так не пахнет. Он не убивал людей ради своей прихоти. Он терпел. А Вы учите обратному.
Джерри замолчал, опустив голову и уставившись в пол. Жить только ради самого себя... И это то, что готовила ему Аманда? Нет, чепуха. Она хотела, чтобы они жили друг для друга, чтобы никогда не осознавать, что жизнь их бессмысленна. И сейчас, высказав всё это Феликсу, Джерольд вдруг почувствовал что-то вроде жалости к древнему вампиру. Тот жил уже слишком долго, заботился о членах клана, как о своих детях. Но всё же это не были его дети. Так как можно полюбить кого-то, привязаться к кому-то, когда твоё сердце уже давно высохло, почернело? Хотя, быть может, оно и не высохло вовсе?
Кейн пообещал верить. И он будет верить. Быть может, слишком быстро, но он уже сделал свой выбор. Он пойдёт за Таллентом до конца. Но сущность самого Феликса по-прежнему оставалась для него загадкой. Это обещание было сродни прыжку в омут.