В жесте не было ничего предосудительного, не было ни малейшего намека даже на недоброжелательность. Однако вампирша решила иначе... И, к сожалению, ее мнение в данной ситуации оказалось гораздо, гораздо важнее.
Минуту Феликс, словно в замедленной съемке с широкой и откровенно больной улыбкой наблюдал, как его собственная кисть шлепается с влажным звуком об пол. Как она оставляет пятно на паркете, как медленно вытекает его собственная кровь, смешанная с кровью его жертв. На мгновение вампир подумал, а смог бы он сейчас определить, где чья кровь, но, судя по всему, такое счастье было невозможным. Это все равно, что копаться в грязном белье, или, еще того хуже, в мусоре. Хотя Таллент прекрасно понимал, что практически этим он и занимался менее часа назад, когда отмывал бывшую бродяжку.
А на полу продолжала лежать все еще кровоточащая кисть... На которую Феликс смотрел с неким болезненным подобием благоговения.
"Здоровую!" - взвыл мозг. - "Здоровую кисть отхапала! Вот рыжая бестия?! Ну кого ты припер в дом, а? Ну что это вообще такое!.. Идиот, не могу прямо. Хоть сейчас капитулируй!"
Ему было больно. Да, безумно больно. Так сильно, наверное, как не было несколько часов назад, когда вампир обрабатывал рану кислотой. Но сказать, чтобы ему было неприятно... Нет, это маловероятно. Но признаться себе, что ему понравилось, Таллент не мог, несмотря на то, что его пробрал холодный пол, и бросило в дрожь в тот самый момент, когда он попытался согнуть "обезглавленную" руку в локте. С каким-то полудетским восторгом ребенка, тыкающего палкой в труп, Феликс рассматривал собственную кисть издалека, не особо желая приближаться к незнакомке. Дело было отнюдь не в страхе за свою жизнь - вампир опасался вновь почувствовать это приятное ему, ни с чем несравнимое по силе ощущение боли. До звона в ушах...
Внезапно он рассмеялся. Громко, почти истерично.
- Вот черт! Я теперь сутки - двое из дома не вылезу! И все из-за падали, которая даже слов-то не понимает.
Из его глаз едва не выступили слезы. Смеха и сожаления. Смеха - из-за своего идиотизма. А сожаления...
Сейчас внутри Таллента рушился большой песочный замок, который оставлял за собой последнюю надежду на грядущее счастье в лице завтрака-обеда-ужина, работы и Аша... Хотя, на последнее он почти и не надеялся. Но где-то в глубине души Феликсу хотелось верить, что он сможет приложить усилие и найти...
И сейчас эта призрачная надежда рушилась. Медленно, но так уверенно. И так страшно.
А он стоит и смеется... Смеется, как идиот. Хотя, не плакать ведь? Кисть отрастет обратно, он снова выйдет на охоту. А пока... А пока нужно выпить. - Хотя бы кофе. Покурить. - Хотя бы табак. И попытаться уснуть. - Хотя бы в кресле. Чтобы хоть как-то отвлечься...
"Беда не приходит одна," - вспомнилась ему житейская мудрость, которая была чертовски права. - "Именно так..." - мысленно кивнул ей и самому себе вампир. Лечить руку ему совершенно не хотелось - из отрезанного запястья даже кровь уже не шла. Надевать перчатку не на что, а с этой пусть играется рыжая. Пусть заберет вместе с рукой. Пусть подавится.
Отвернувшись, чуть сгорбленный, отсмеявшийся Таллент пересек комнату, сжимая одной рукой покалеченное запястье, вернулся к лестнице, поднялся по ней и, не запирая дверь, оказался в своей квартире, на своей территории. Это немного успокоило.
Внезапно до Феликса дошло: вчера его соседи уехали в отпуск, куда-то на север.
"Точно, в Канаду!" – осенило его. – "И они оставили номер телефона..."
Через две минуты перерывания одной рукой квартиры, заветная бумажка с названием отеля, его телефоном и номером комнаты была найдена, а потому вампир позвонил в отель. Трубку сняла девушка с ресепшена. Поразительно вежливая и милая, судя по голосу.
- Добрый день, отель ****. Валери, я Вас слушаю.
- День добрый, могу ли я поговорить с комнатой номер сто двенадцать?
- Сто двенадцать? Одну минуту... Простите, их сейчас нет. Могу ли я что-нибудь передать?
- Да, Валери, не могли бы Вы передать, что звонил господин Таллент и просил передать, что с их домом проблемы, придется делать капитальный ремонт. А потому вряд ли они смогут у него жить в дальнейшем. А раз их вещей в доме не осталось, то он просит по возвращению передать их новые координаты для отправки реквизитов и неустойки.
Судя по скрипу карандаша, девушка все записала. Быстро и четко, что невероятно понравилось.
- Что-нибудь еще?
- Нет, благодарю. До свидания.
- До свидания.
Он повесил трубку первым. После этого уже спокойный Таллент отправился на кухню, где по-быстрому сварил себе кофе – черный, без сахара. Идти куда-то не было сил, а потому он присел за барной стойкой, отделявшей кухню от гостиной. Феликс закурил, пододвинул к себе с другого края пепельницу, сделал большой глоток и затяжку, прикрыл глаза и замер.

Отредактировано Felix (2009-09-28 17:46:49)

Первая почти докуренная сигарета и для симметрии в природе практически нетронутая чашка кофе. Недосягаемая исключительно от удивления. Не успел Таллент что-либо еще предпринять, как вампирша уже показалась перед ним, какая-то утопично довольная, гордая и нереальная. Наблюдая за ней с неким интересом, Феликс вдруг с удовольствием и интересом юного натуралиста отметил, что девушка понимает, что такое деньги. Что она взяла себе книгу. Правда, умеет ли девушка читать, он не знал, но факт оставался фактом: рыжая была не совсем оторвана от общества. Она понимала значение этих вещей.
Сейчас, когда она была сыта и чиста, Таллент смог, наконец, разглядеть ее в деталях, при чем, не только во внешних. Стали более-менее понятны возраст и силы. В конце концов, подловить на реакции Феликса удавалось крайне редко, но не ей.
"Хмм... А было бы полезно иметь такого союзника. По крайней мере, лучше, чем такого врага..." – мысленно отметил про себя вампир. До сих пор все это лишь слегка забавляло его, но вот попытка поделиться "добычей" его откровенно удивила и рассмешила. Какая-то невесомая легкость и непосредственность в поступках этой особы не оставляла никакой возможности злиться или обижаться. Напротив, негромкий смех Таллента огласил всю квартиру: акустика в старых домах была великолепной, хоть с рок-группой репетируй.
Все еще не уверенный в том, что девушка понимает слова, вампир мгновенно соскочил с барного табурета и низко поклонился, прижав еще существующую ладонь к сердцу. Международный жест, означающий "спасибо". После чего он несколько раз покачал головой из стороны в сторону. Международный жест, означающий отказ. Феликс медленным и осторожным движением пододвинул кучку обратно к вампирше, после чего вновь уселся на место, сделав небольшой глоток обжигающе горячего кофе. Подтолкнутая кисть тоже оказалась в поле зрения, мгновенно, словно на уровне импульсов, напомнив своему обладателю, что ему действительно было больно до сих пор. За годы практики Таллент научился терпеть боль, научился ей наслаждаться - на каком-то чувственном, одному ему понятном уровне, но только когда речь шла о резкой вспышке боли. А ноющая боль заживающей раны ему не нравилась вовсе. Тем более, учитывая тот факт, что сейчас у него медленно, меньше, чем по миллиметру, отрастали кости.
Вампир внимательно ловил каждый жест рыжеволосой девушки, чуть сощурив глаза, просчитывая варианты. В принципе, просьба выдать чашку кофе и сигарету тоже не нуждалась в переводе. И все же, Феликсу было безумно интересно, чем она руководствовалась. Что определяло ее просьбу?.. Пока Таллент не мог определить. Исключительно в порядке эксперимента он попробовал достучаться до ее создания:
"Ma chère, и зачем Вы откусили мне руку?" - в прочем, вампир практически не надеялся на успех. Но не опробовать все возможности он просто не имел права, а потому просто обязан был спросить. Попробовать.
Феликс вновь поднялся с табурета и вернулся к плите. На его счастье в турке все еще оставался довольно горячий кофе, а значит, ему не нужно было варить его заново. Он всегда делал его слишком много, и впервые эта привычка ему хоть в чем-то помогла. Вампир отыскал чистую чашку - по счастью, это было нетрудно, налил кофе через бумажный фильтр и поставил чашку на стойку перед своей "гостьей". Через пару мгновений перед ней появились еще и небольшой пакетик сливок, которые мертвым грузом лежали в холодильнике не распакованными, чайная ложечка и сахарница. После чего Таллент вновь сел и демонстративно медленно вытащил из пачки сигарету, зажал ее губами, открыл спички, отломил одну, чиркнул ею и прислонил к концу сигареты, втягивая воздух. Затем вампир повернулся к девушке, с улыбкой протягивая ей и пачку, и книжечку спичек.

Феликс внимательно наблюдал за действиями девушки. Очень внимательно, позабыв о своей "типично-американской вежливой улыбке". На мгновение он почувствовал себя героем "Нейроманта" или Джонни-Мнемоником. То же болезненное восприятие реальности в односложных, разорванных предложениях, та же прекрасная и опасная девушка рядом, от которой не знаешь, чего и ждать. В голове так и бились птицами в клетке невысказанные мысли, но говорить сейчас было бы бесполезно.
"Она посмотрела на неживой объект, потом на немертвый. И вновь на неживой. Словно интересуясь на некоем невербальном уровне, что я сделал. Будто бы я сделал все не так, как она хотела. И все же она выпила кофе. И размешала сахар ложкой. И даже закурила. Вполне самостоятельно..." - такие несвязные мысли жанра "киберпанк" наполняли голову вампира, словно газ - воздушные шарики.
"Лишь бы не взлетела," - кисло добавил мозг, но на этом словесная перепалка "внутри себя" была исчерпана. Таллент вновь переключился в режим наблюдения, интерес его не угасал, а напротив, становился все гуще и чернее. Почти как кофейное варево в чашке. Феликс, наконец, взял ее в руки, сделал большой глоток, а потом вновь затянулся.
"Прямо, "классическая героиня киберпанка"," - усмехнулся вампир, вспомнив неведомо где прочитанную цитату Уильяма Гибсона. Сейчас именно его мировоззрением отлично описывалась вся картина. Но Таллент был слишком трезв и слишком устал, чтобы думать об этом. Равно как и о том, что сейчас самое время остановиться и заморозить все внутри себя, чтобы избежать последствий столь крутых изменений в его жизни.
Из-за отсутствия улыбки лицо Феликса стало невообразимо серьезным и чем-то похожим на венецианскую маску. Еще больше сходства придавали совершенно безумные огромные зеленые глаза, внутри которых словно что-то оживало из-за бликов рассеянного света над барной стойкой. Вампир не имел ни малейшего представления, нравилось это девушке или нет, он вдруг резко понял только то, что она его даже не услышала. Не так, как Джерри - тот понимал мало исключительно из-за своей слабости. Причина была в чем-то другом, но в чем?..
Сигарета и кофе - манифест жизни типичного человека двадцатого века.
"Чтож, по крайней мере, с этой частью головоломки под названием "современное общество" она справилась," - с некоторым облегчением отметил Таллент. Так, словно бы сделал пометку в блокноте. Словно бы был врачом и наблюдал за смертельно больным. И действовал по плану "глоток-затяжка". Еще раз поднять чашку кофе, механически опустить на стойку, еще ра сделать затяжку, подняв голову, выдохнуть дым в потолок... И обернуться на объект наблюдений, который то ли эволюционирует сам собой, то ли вспоминает.
Пепел на полу хозяина ничуть не тронул. Мысленно Феликс усмехнулся тому, какаю бы реакцию выдал на это Камиль, но мысль тут же потонула в водовороте сознания. Девушка открыла книгу! Мгновенно вампир допил кофе и докурил сигарету, сосредоточив все свое внимание на объекте наблюдения. Рыжая хмурилась, рассматривая строки, но в ее глазах мелькало сознание, она не просто смотрела на символы, она явно вспоминала. Это окончательно прояснило хотя бы одну сторону вопроса. Внутри себя Таллент уже рисовал схемы и прикидывал варианты, но пока окончательные выводы делать было рано, а потому в схеме было слишком много ответвлений и мертвых строк.
Но все-таки вампирше не удалось прочитать то, что она хотела. Только милая улыбка. Феликс убрал в раковину грязные чашки и кинул окурок в пепельницу, а уже потом содержимое пепельницы проследовало в мусорный пакет. Таллент обернулся на девушку: та опять явно что-то он него хотела. Она указывала на книгу... Может быть, она искала, где они есть? Если так, то он готов помочь.
Вампир кивнул и жестом показал следовать за ним. Некое подобие личной библиотеки было в его спальне, где находился весьма изящный старинный шкаф, забитый до отказа книгами. Именно к нему и привел Феликс девушку, на всякий случай кивнув в сторону книг, мол "Это ли Вы искали?"
Резко он почувствовал приближение тяжелого и мучительного сна. Этого Таллент позволить себе никак не мог, а потому присел на кровать и закрыл глаза руками, торжественно поклявшись себе, что откроет их при малейшем шорохе.